14. Встреча часть первая

[Эль Эс]

***14***

ВСТРЕЧА

Военный лагерь встретил Мерри и Пиппина обычным для большого скопища людей гулом голосов. В стан Арагорна хоббиты въехали ранним вечером, сидя за спинами гондорских всадников, растерянные, но всё же немного ободрённые странными вестями об окончании противостояния у Чёрных Врат – этими слухами поделились посланцы роххирим. Часовые, встретившие отряд на границе, сурово приказали спешиться, и покуда люди обменивались фразами на своём непонятном языке, Мерри и Пиппин стояли поодаль и чувствовали себя странно лишними. Здесь хоббитов и встретил Гимли – взъерошенный и хмурый.

– Пойдемте, давайте, – сказал он после глухого бурчания, выданного за приветствие, и поспешил увлечь Мерри и Пиппина за собой.

– Да подожди, расскажи лучше, что тут у вас происходит? – спросил Мерри, но Гимли только нетерпеливо махнул рукой.

– Давайте, пойдёмте скорее, хоть накормлю вас. Голодные, небось?

Мерри поймал гнома за рукав.

– Что? Рассказывай же, Гимли, не тяни! Я же вижу! Что случилось у Врат?

Гимли покривился в лице.

– Не дело так вот говорить. Пойдёмте, там подробнее расскажут. Да, мы получили о них… вести, если так можно назвать... Фродо и Сэм… они живы… вроде как…

– Так это же чудесно! – вскричал Пиппин и едва не запрыгал от радости, но Мерри этой радости не разделил. Сердце вместо этого сжала ещё больше укрепляющаяся в подозрениях тревога. Гимли тоже весёлым не выглядел.

– Ну да, – Гимли ожесточённо потёр в затылке. – И Он вроде как пообещал доставить их...

– Значит всё, да? Мы их увидим! Они живы! – Пиппин на радостях бросился к Мерри обниматься. На лице у Мерри расплылась неуверенная улыбка. Только тут Пип что-то сообразил.

– А кто это… он?

Гимли как-то крякнул, снова почесал в затылке, сплюнул, глядя в землю.

– Он, – коротко ответил гном. – Он. Саурон.

Так хоббиты с недоверием и растущим ужасом узнали, чем закончилось противостояние авангарда Короля Арагорна у Врат Мордора. Тёмный Властелин лично вышел к Бродяжнику, сыпал угрозами, а потом клятвенно пообещал вернуть пленных хоббитов. Во всяком случае, так это выглядело в изложении Гимли. У полога палатки они столкнулись с Леголасом и от него услышали более близкие к правде подробности; Мерри почувствовал, что ему становится нехорошо.

– Но что с ними? Что известно? – яростно допытывался он у эльфа и у гнома. Леголас положил на плечо Мерри тонкую ладонь.

– Укрепитесь духом, друзья. Пойдёмте, я покажу вам, где вы можете отдохнуть.

Указав оторопевшим хоббитам их постели, Леголас ушёл справиться об ужине. Бледный как полотно Пиппин осел на землю в углу палатки – его неисчерпаемый запас бодрости и красноречия иссяк. Поели без аппетита. Ужин принёс оруженосец одного из гондорских рыцарей, вскользь упомянувший, что его господин состоит при свите Короля. Самого Арагорна хоббиты увидеть не смогли. Король уже вторые сутки заседал в шатре, совещаясь с Гэндальфом и конунгами Рохана. Гэндальфа хоббиты увидели лишь однажды – он только одарил их коротким мрачным взглядом и, не сказав ни слова, умчался прочь, шагая быстро и размашисто. По просьбе Мерри Леголас вновь пересказал подробности событий, хотя эти воспоминания явно были ему неприятны.

– И что же это получилось? – выговаривал Мерри. – Мы спаслись от Всадников в Шире, через Древлепущу прошли, Фродо едва не погиб по пути в Дольн, потом в Мории и… что же? Что это за мысль была в Мордор идти? И что же? Ведь сами пришли с Кольцом Врагу в лапы! И что теперь?!

Гимли яростно выколотил трубку, потом снова набил её табаком и закурил.

– Кабы я сказал, – заговорил он и от души выругался. – Да что тут! Не идти же брать штурмом Врата! А говорить с Сауроном… (Пиппин вздрогнул) М-да…

– Ждать решения Совета Королей, – сказал Леголас.

– И кто будет говорить? – спросил Мерри. – Гэндальф и Арагорн? Король Теоден?

– Только Короли Людей, – ответил Леголас. – А я боюсь теперь и думать, что за этим решением последует срок решения и для моего народа. Мы были готовы биться или уйти навсегда. Но уходить с родной земли мы не готовы – слишком любим её. А говорить... Я не знаю. Станет ли король Трандуил говорить с посланником Врага? Многими прошлыми бедами и потерями полны наши песни, и причиной тому не раз становилась именно Тьма с Востока. Нуменор и звенящий Эрегион. Могучий Сирион и поля Белерианда… – Леголас покачал головой и закончил: – Но Гэндальф говорить вряд ли будет.

Гэндальф сам пришёл уже ближе к ночи – уставший и вымотанный до предела; он выглядел так, будто за эти дни постарел на ещё один десяток лет. Сев рядом с пологом, старик сгорбился и закурил трубку; в этот раз поднимающийся вверх дым не завивался как бывало в причудливые кольца.

– Не по моему желанию вы оказались здесь, в самом пекле, – проговорил он после долгого молчания. – И я вовсе не изменил своего мнения. Но вынужден мириться, потому что сейчас мне также ясно, что все мои предыдущие предвидения рассыпались, сметённые каверзами судьбы или чьей-то хитроумной волей. Надежда и прежде была зыбкой…

– Скажи лучше другое, – хмуро вставил Мерри. – Враг ведь мог вам солгать, почему вы решили, что Он говорил правду о Фродо и Сэме?

– Кольцо на Его пальце, может быть, достаточный тебе знак, Мерриадок Брендибак? А, кроме того, кольчуга Фродо, да… – Гэндальф поглядел на Пиппина, скорчившегося на земляном полу. – А если ты сейчас пытался разузнать о судьбе наших друзей, то какой я могу дать тебе ответ? Я не могу говорить за Него. Хотя, думаю, что они наверняка живы, – добавил он спокойнее. – Не скажу, почему я так думаю… – маг вытряхнул из погасшей трубки крошки табака: – Отчего-то там, у Мораннона, Враг проявил непонятное мне милосердие. Или что-то иное, что составляет часть каких-то его планов. Мне остаётся только признать, что я не понимаю их, – в приливе раздражения Гэндальф сильно хватил трубкой по земле.

– А если ты надеешься узнать у меня, что им довелось испытать… – сухо продолжил маг. – На это я тебе тоже не отвечу… Но довольно уже. Постарайтесь поспать.

– Постой! – крикнул Мерри, бросаясь наперерез поднявшемуся на ноги Гэндальфу. – Враг говорил о переговорах. Разве мы не можем на что-то обменять…

– Их всего, что у нас есть, в обмен мы можем предложить только свою свободу, – более сурово ответил Гэндальф. – Другой цены Его мира я не знаю. Но и не мне теперь делать выбор. И грустно полагать… – голос его зазвучал далёко и отстранённо. – Не все решения, что мы принимаем, верны. Даже решения Мудрых. И горько это понимать сейчас. Не мне одному предстояло стоять здесь, а думать так – значит поддаться гордыне. Но Саруман пал, а я этого не провидел. И Радагаст свернул с пути, ему предназначенного. Значит, остаётся принимать последствия собственных решений, – Гэндальф вздохнул, слепым взглядом оглядел хоббитов и вышел в ночь даже без прощания.

– Он совершенно растерян, – прошептал Мерри. – Я бы даже сказал – напуган, если вообще можно в это поверить. Кто бы думал, что Гэндальф может бояться.

– Я видел, – тихо проговорил Пиппин. – Когда Фарамир при нём помянул Кирит Унгол. Проклятый Горлум! – Пиппин сжал руки в кулаки. – Я ведь голову поставлю, что это он их предал!

– Не надо голову, – сказал Мерри и устало сел на топчан в углу палатки.

– И что же, а, Мерри? Они так и будут ждать?

– Они думают. И Рохан, и Гондор – всё цена этого решения, Пип. Теперь это не только Шир, и не только наши проблемы. Давай просто попробуем поспать, а? Может быть, утром всё будет видеться иначе.

– Ну да.

Но сон не шёл. Хоббиты долго лежали с открытыми глазами. Возле полога палатки послышались тихие шаги. Человек остановился совсем близко от входа, негромко перекинулся с кем-то словом и больше не сходил с места. Только тонко звякнула стальная вязь кольчуги.

– Это не стражник из гондорских, а Следопыт, – прошептал Пиппин, тайком прокравшийся к выходу и выглянувший сквозь щёлку. – Это что ещё такое? Они что же, боятся, что за нами из самого Мордора придут?

Мерри покачал головой, лёг обратно на постель, закинул руки за голову.

– Скорее, думают, как бы мы сами не сбежали. Спи, Пип.

– В Мордор сбежим. Ага, – Пиппин прошёл к своему топчану и сел. – А если подумать, Мерри, а? Где они могут сейчас быть, Фродо-то с Сэмом?

– Глупости подумаешь, – отрезал Мерри. – С ума сошёл? Пип, это тебе не шалость с палантиром.

– С ума сошёл? А знаешь, порой я думаю, а хорошо бы… – Пиппин улёгся. – Или что мне всё это только снится. Проснусь, а вот он – Шир. И всё в порядке.

Пиппин проснулся на рассвете, когда серый полумрак в небе над лагерем расцветили бледные лучи ещё не поднявшегося из-за Гор солнца. Мерри спал, завернувшись в плащ с головой. Снаружи палатки доносились спешный топот, бряцанья оружия, голоса и ржание коней. Пиппин зевнул, отирая ладонью лицо, и высунул растрёпанную голову наружу. Перед шатрами горели костры; со стороны тянуло запахом того, что гондорцы по недоразумению называли словом «суп»; в сыром сизом тумане, опустившемся на землю, мелькали смутные силуэты людей и лошадей.

– Эй! Что происходит-то? – Пиппин бросился наперерез человеку в одежде воина Гондора. Тот был намерен отмахнуться от хоббита, но разглядел знак Цитадели на котте Пиппина и ответил:

– Приказ войскам отступить к Андуину. Лагерь снимается в течение дня.

– Почему? – выпалил Пиппин.

Человек глянул в сторону Гор, но ничего не сказал.

Спустя минуту Пиппин вытащил из палатки заспанного Мерри. В насытившей воздух молочно-белой пелене пришлось проявить изрядную сноровку, чтобы увернуться от спешащих по делам Верзил и не попасть под ноги их коней. К счастью, зычный голос Гэндальфа слышен был издалека; вот в серой пелене обрисовалась высокая худая фигура с неизменным посохом в руках. К счастью, Гэндальф заметил хоббитов и сам шёл навстречу.

– Вот и вы. Завтракайте и собирайтесь. Гимли и Леголас – уже там, – он махнул рукой. – Будьте добры не отставать и не теряться. Едете вместе. Ясно?

– Куда мы едем? – успел вставить Мерри.

– В лагерь Короля, – поморщившись, ответил Гэндальф. – Разве теперь может зайти речь, чтобы вас отправить прочь? Конечно нет. Так мне не повезёт. Король Элессар принял предложение Мордора. Рохан согласен. Переговоры состоятся послезавтра, в лагере в тридцати милях отсюда к югу.

– И Мордор ответил? – спросил Мерри.

– Да, – маг стрельнул взглядом в сторону притихшего младшего хоббита. – Да, Перегрин. Условием Саурона было отступление войск Запада к берегам Андуина. Арагорн просил в ответ сохранения жизни пленникам и гарантий их благополучия. Их привезут. Он лично.

– О… – вымолвил Мерри, не в силах сказать что-то более внятное. Пиппин яростно вцепился пальцами в его ладонь.

– Собирайтесь, – бросил Гэндальф. – Выезжаем через два часа.

Впервые за много дней этим утром ветра запада и востока не вступили в спор за главенство в небе, и хмарь Мордора не преодолела хребта Эфель Дуат. Небо разъяснило, а восстающее над горами солнце быстро прогнало прочь утренний холод и сдёрнуло с долин туманную дымку. Среди Людей это было сочтено добрым знаком, предвестием удачи.

Большая часть войск ушла к Андуину. Роххирим распоряжением Теодена отводил Эомер, главенство над воинами Гондора Арагорн передал Имрахилу. И Эомера, и князя Дол Амрота в войсках знали и почитали, доблесть обоих воинов никто не подумал бы подвергать сомнению; оба назначения были обоснованы и разумны, оба самими назначенными были приняты скрепя сердце. После отхода основных войск в составе свиты Теодена и Арагорна остались двадцать роххирим и двадцать гондорцев, пятнадцать Следопытов, два хоббита, Гном, Эльф и Маг. В числе роханских Всадников в свите Теодена тайно осталась Эовин. Об её присутствии знал только Мерри. Этот секрет он не рассказал даже Пиппину (тем более – ему) и теперь терзался беспокойством и виной. Сам Мерри мог только пообещать себе, что, если придётся, отдаст за Эовин жизнь, и надеяться, что Эомер и Теоден когда-нибудь простят ему этот вынужденный обман.

К полудню отряд Королей ступил на зелёные равнины Итилиена. День продолжал радовать солнцем, а небеса сияли чистой лазурью; под весенним теплом оживала страна. Лица Людей светлели при виде порхающих среди деревьев птиц, молодой листвы и пестреющих в траве цветов. Здесь жизнь вставала наперекор теням восточных Гор и Тьме, которую они за собой скрывали. Даже Пиппин немного развеселился, глядя на цветы и на солнечный день, и припомнил Лориэн; Леголас рассеянно улыбался и тоже думал о чём-то своём. Не доезжая двадцати миль до Перекрёстка, отряд Арагорна и Теодена встретился с другим небольшой группой всадников, ехавшей навстречу.

Выглядывая из-за плеча Всадника, за чьей спиной сидел, Мерри видел, как тепло и дружески приветствовали друг друга Арагорн и предводитель чужого отряда. Из-за Великого Андуина, из-за хребта Мглистых Гор, по зову своего Вождя явились Следопыты. Они пришли с далёких северных зимовищ, от озера Эвендим, настигнутые поздними вестями из Дольна. Вел их Гилторон, старинный друг Арагорна. Вместе со Следопытами пришли сыновья Элронда, Элладан и Элрохир, они привезли послания от отца. В свою очередь Арагорн и Гэндальф не стали скрывать своих новостей.

– Я думаю, отец это предвидел, – проговорил Элладан после недолгого молчания. Краткая радость от встречи сменилась на его лице выражением горькой обречённости. – Боюсь, я не могу сказать ничего тебе в утешение, Арагорн. Лишь то, что наша поддержка при любом исходе остаётся с тобой. Но, видит Создатель… да ты и сам знаешь: ты встаёшь на опасный путь, сгубивший до тебя не одну невинную душу. А что ты скажешь, Митрандир? Твои труды и опыт в противодействии Врагу превосходят знания любого из нас.

Гэндальф невразумительно покачал головой.

– На этот вопрос я тебе не отвечу. Вместо этого сам попрошу тебя о помощи. Наша связь с Элрондом прервана, а мне нужно передать срочную весть ему и в Золотой лес.

– Мы пошлём сообщения с сойками, они доставят послание дней за семь, – сказал Элрохир. – И брат прав, это станет для отца горькой, но не нежданной новостью. Не хочу говорить это вслух, но боюсь, пришло время Лотлориэну и Имладрису разделить судьбу Гондолина, Нарготронда, Дориата и Эрегиона. Однако произойдёт это не раньше, чем настанет срок. Да! Глорфиндейл тоже скачет тебе на помощь, Эстель. Он выехал из Имладриса в середине марта, но Асфалот обгонит сам ветер. Скоро друг будет здесь.

– Эта новость, как и наша встреча – одна из немногих радующих в последние дни новостей, – проговорил Теоден.

– Надеюсь, и не последняя, – отозвался Арагорн.

Назначенного места отряд достиг в вечерних сумерках второго дня. С угрюмой настороженностью Арагорн оглядывал укрывшуюся вечером пустынную долину на берегах безымянного ручья. Ручеёк был неглубок, брал своё начало не с предгорий, а из холодных подземных ключей, и это обещало пригодную для питья воду. Он тёк дальше на запад, через пустоши и болотистые луга, несколько десятков миль спустя встречаясь с Андуином. Плоские берега ручья заросли низкой сорной травой и были лишёны возвышенностей и скал; тощие деревца у воды и заросли дикого овса не могли стать укрытием стрелку или шпиону. Местность была предложена Сауроном не зря. Широко распахнутый простор не оставлял бы шанса для засады, но и разбитый лагерь будет здесь открыт всем четырём сторонам и их ветрам. Арагорн посмотрел в синее вечернее небо. Первым сошёл с коня.

До наступления темноты поставили походные шатры, всадники расседлали и стреножили коней, пустив их пастись, часовые выбирали жребий первого дежурства. Вместе с мягким вечерним сумраком на долину постепенно опустилась тишина, но беспокойства прежних ночей она с собой не принесла. От невидимого в темноте ручья неслись шорохи камыша, говор воды, лягушачье кваканье. Тонкий слух Леголаса и сыновей Элронда мог уловить тоскливый вой одинокого волка, но доносился он с севера, издалека, от равнин Ниндальфа или с Мёртвых топей. С треском влажных веток занялись костры, нарочно густо дымившие, чтобы отогнать слетевшийся к добыче рой молодой голодной мошкары. Пиппин впервые с тоской подумал о минувшей зиме и с завистью глядел на эльфов, которым кусачие насекомые были явно нипочём.

– Где справедливость? – спросил он, подсаживаясь к костру рядом с Мерри. – Подумать только: если ты эльф весь из себя, то и даже чесаться не обязан? Ещё бы они на меня не летели, зверьё это! Мне кажется, я пахну так, что орк рядом зарыдает горькими слезами. Эх, а помнишь нашу баньку в Бакленде...

Мерри притворно закатил глаза.

– Что за капризы, Пип? Стоило ли в поход идти, если ты знал, что не будет тебе здесь ни ванны, ни мочалки? Ни полотенца, ни скребка для ног?

– Да, я не жалуюсь, – Пиппин подозрительно быстро пошёл на попятную. – Но пока искал, где тут хотя бы одуванчик какой-нибудь растёт, чтобы укусы себе натереть, в крапиву влез. Ох, жжёт, зараза! А этим всё нипочём! – он мотнул головой.

– А я Бомбадила вспомнил, – признался Мерри. – С ним, кажется, всё было бы по плечу, всё легко и просто. Даже здесь, я думаю… Не знаю, правда, с чего мне вспомнилось: он и Златеника.

– Эх, да, – со значением протянул Пиппин. – Ведь мировой дядька, этот Бомбадил! И мне жаль, что пойти он с нами не мог, но так и сказал ведь.

– Спой песню, Пип, – помолчав, попросил Мерри.

Пиппин вытаращил глаза:

– Ну и дела! И ты туда же? А знаешь, ты прав: если и петь песни, то, наверное, стоит делать это тогда, когда всё валится и крушится, и, вообщё, идёт из рук вон плохо.

Однажды в солнечный денёк,

Пошёл я в лес гулять.

Забрёл в любимый уголок,

Где славно отдыхать.

В мешке моём бутыль вина,

Пирог один-другой.

И трубка – знал, что дотемна

Вернусь к себе домой.

Мягка июньская трава,

Пел птиц мне звонкий хор,

Дарили тень свою древа,

Сомкнув листвы узор.

Бежали тропки вникуда,

Мешок стал попустей.

Когда опять вернусь сюда,

Возьму с собой друзей.

– Хорошая песня, – одобрил Мерри.

@темы: Самый тёмный час, Кольца, Хоббиты, Сильмариллы, Фанфики