***15***
читать дальше
– Айа, меллониа! Я прибыл с миром, друзья!
Арагорн, спешно вышедший из шатра встречать гостя, нашёл Глорфиндейла греющимся у костра. Эльф о чём-то негромко говорил с кем-то из знакомых дунадан; гондорцы же с восхищеньем поглядывали на великолепного эльфийского коня, а роххирим сразу признали в Асфалоте благородную кровь потомка меарас.
– Мой род давно и трудно противостоял козням Врага, – заговорил Глорфиндейл, после того, как подкрепил силы здравуром и лепёшками. – В годы, когда Великая Тьма грозила нам с Севера, ей противостояли мои братья, Майтимо, Артафиндэ и Финдекано. Но самому мне не довелось встретить Саурона в бою.
Из-за отдёрнутого полога шатра внутрь проникал серый утренний свет, вчерашнее радостное солнце сегодня вставало в серой завесе дождливых облаков. Снаружи уже слышались шаги и голоса – лагерь просыпался. Встав с места, Арагорн прошёл по шатру, чтобы разогнать кровь и прогнать тупую тяжесть в голове. Этой ночью он не смог сомкнуть глаз, как и предыдущей. Бодрящий здравур возвращал силы только на время, а потом усталость брала своё опять.
– При штурме моего города Саурона не было среди ангбандских войск. Войска Моргота привёл к стенам Гондолина Готмог, – продолжал Глорфиндейл. – Но всё же, как выяснилось позже, я повстречал Его однажды и даже долго разговаривал с Ним. В Эрегионе, куда Он приходил под личиной Аннатара. Это было в 1595 году, в последние наши спокойные лета.
– Ты никогда об этом не упоминал, – с удивлением сказал Арагорн.
– Раньше этому не было причины. Об этом знали немногие: Элронд, Келеборн, владычица Галадриэль. Да, Эстель, сразу после моего возвращения в Средиземье мне довелось побывать в прекрасном Ост-ин-Эдиль, и представь себе: я, Келебримбор и наши друзья часто беседовали с Ним. Подолгу. Никто из нас не заподозрил тогда этого обмана. После падения Эрегиона, намного позже, в Войне Союза я нарочно искал Его на полях битвы, но скрестить мечи нам опять не пришлось. Вместо меня Гил-Гэлад заплатил страшную цену мести за наших братьев. Но об этом мне не нужно тебе рассказывать.
– Я буду рад услышать какой-нибудь совет от тебя.
– Совет какого рода? Гэндальф прав: судьбу Средиземья теперь решают Люди, – Глорфиндейл замолк, словно что-то вспомнив. – Не нужно мне, наверное, напоминать тебе и о судьбе Майтимо, которую он встретил, когда, как и ты, отправился на переговоры с Врагом тех лет.
Арагорн невольно рассмеялся:
– Вот тут, друг, ты, кажется, немного запоздал с добрыми предупреждениями. Пришпилить к скале Враг меня успел, как ты наслышан. Но, кажется, Мораннон в Его мыслях не Тангородрим, и я там показался не к месту.
Эльф укоризненно покачал головой.
– Людская привычка странно шутить, вижу, тебе не изменила. Может быть, и к лучшему. Могу добавить только одно и, думаю, Элронд сказал бы то же, если бы был здесь. Ты – вождь и предсказанный Король, Арагорн. Тебя к этому готовили всю жизнь. Верь сердцу. Но, не забудь, будь умнее своих предков.
– И это не совсем тот совет, признаюсь, я ждал. Но, благодарю. Приложу усилия.
– Надеюсь. А ещё я знаю, меллон нин, что ты бы хотел услышать от меня и другие новости. Но вряд ли я поведаю тебе что-то кроме Элладана и Элрохира. Одно несомненно: тебя ждут. И, похоже, будут ждать вечно.
– В другой раз это стало бы для меня радостной вестью, но не сейчас.
– Я понимаю, – сказал Глорфиндейл. – Я тоже принял решение. Пусть время Эльфов уходит, но в этом последнем противостоянии дом Финголфина не отвернётся от союзников. Я знаю Саурона. И я хочу услышать, что Он скажет, и у меня тоже найдётся, что Ему сказать.
– Ты представляешь, меня даже не пустили! У них опять собрание какое-то, а мне велели здесь сидеть и не высовывать свой нос. Так и сказали!
Это Мерри не сильно удивило: в последние дни он частенько ловил на себе косые взгляды Гэндальфа и обеспокоенные – друзей. Кстати шевельнулось давнее воспоминание об угрозах и мешках…
– Пойдём. Лепёшек захвати.
Солнце, должно быть, поднялось уже высоко, но убедиться в этом было ой как непросто: небо опять затянули низкие серые облака. Для наблюдения Мерри выбрал укромную полянку футах в двухстах от лагеря. Трава здесь была немного выше, а хоббита с его-то ростом надёжно укрывал верный лориэнский плащ. О происходящем в стане Арагорна разведал языкастый Пиппин, успевший уже перекинуться словом с кем-то из знакомых гондорцев и подслушать чей-то чужой разговор.
Мерри закусил обгрызенный почти до крови ноготь.
– Ясно. А что ещё? Гэндальфа ты не видел?
– Нет. Снова пытался в шатёр Арагорна пробраться, пролезть потихоньку, но стражник меня заловил. А Гимли и Леголас тоже мне… хороши друзья! Даже не вышли. Как будто меня всё равно что нет…
– Что ещё?
– Не знаю. У них там какие-то тайны секретные. Подумать только, от нас! Вроде бы кто ночью приехал. Из Ривенделла или из Лориэна. То ли эльф, то ли Следопыт. Не знаю. Знакомый мой имени тоже не знал.
– А о встрече что-то ещё говорили? А если это всё-таки ловушка?
– Приказ Короля – первыми оружие не обнажать, и луки не поднимать. Парламент неприкосновенен. Видно, Бродяжник и впрямь думает, что Он будет говорить.
Далёкий пронзительный острый взвизг рассёк повисшее между ними молчание. Хоббиты невольно пригнулись, прикрыли головы руками и одновременно обернулись, вглядываясь в низкое серое пасмурное небо. За пелену облаков взгляды не проникали. Схватившись за руки, хоббиты неотрывно глядели на восток и ждали, затаив дыхание. Текли минуты, что-то неотвратимо приближая. Тени внезапно затемнили свет. Чёрные силуэты летучих тварей возникли словно бы из пустоты, вдруг спадая с неба на притихший лагерь. Их было девять. Ничего подробнее хоббитам разглядеть не удалось. Чудища вдруг резко снизились, и только резкие хлопки кожистых крыльев стали преградой на пути падения. Один, другой, третий… Они приземлились на поле. Поводя крыльями, твари перекрикивались недовольными пронзительными голосами, и вдруг все замолкли, точно враз одёрнутые мысленным приказом.
– Ты их видишь, Мерри? – повторял Пиппин. – Видишь?
Мерри просто остолбенел, таращась во все глаза. Широко распахнутые крылья чудовищ мешали что-то рассмотреть. Но потом среди прибывших началось какое-то движение. Кто-то спрыгнул со спины одной из тварей и, кажется, подал руку, помогая выбраться из седла своему соседу в капюшоне и плаще. И нет, конечно, то был не гном, не орк и не человеческий ребёнок.
– Мерри! – не веря глазам, завопил Пиппин. – Это же они! Они!
И Пиппин вдруг припустил через луг так стремительно, что только пятки засверкали. Мерри даже не сразу сообразил, что его сумасшедший родич бросился в одиночку против восьмерых назгулов. И, конечно, теперь у Саурона будет четверо заложников вместо двух. Почему четверо? Потому что сам Мерри нёсся следом за Пиппином, с трудом представляя, что ему предстоит делать: оттаскивать Тука за шиворот в безопасное место или помогать ему вызволять из рук Врага друзей.
– Фродо! – звал Пиппин. – Фродо! Сэм!
Идиот! Безалаберный идиот! Мерри бежал так быстро, что в боку закололо, а сердце колотилось под горлом часто и бешено. Он увидел, как Пиппин замедлился перед самой мордой летучей твари, очевидно, даже не задумываясь, что ей достаточно только ленивого движения зубастой пастью, чтобы один глупый хоббит лишился головы. А потом Пиппин влетел в чьи-то широко раскрытые объятия – и, кажется, то был Фродо. А рядом стоял Сэм, улыбаясь… – «Улыбаясь?» – немного смущённой и широкой улыбкой.
– Мерри! Мерри! – орал Пиппин. – Это Фродо! Сэм!
Мерри споткнулся и едва не покатился кубарем, пытливо всматривался в знакомые лица друзей, одновременно замечая, насколько они осунулись и похудели. Но на лице Фродо он к своей радости разглядел искреннюю улыбку. Мерри в неверии дотронулся до руки друга, будто опасаясь, что это какой-то хитрый морок.
– Они! – орал Пиппин, захлёбываясь восторгом. – Мерри, это же они!
И снова – виданное ли дело! – хоббиты увидели, как смешался Гэндальф, утеряв на миг самообладание.
– От лица всех свободных Народов Средиземья, – ответил маг.
– О, ясно, – Саурон открыто улыбнулся. – И это очень мудро. Тем более что все они как раз присутствуют здесь, на этой встрече. Включая тех, о ком я прежде ничего не знал, – он поглядел на Мерри и Пиппина, и взгляд его был на удивление весел.
– Здравствуйте, хоббиты из Шира. Ты, следовательно, Пиппин? Перегрин Тук, певец и сочинитель песен? Ну, не бойся меня. Как думаю, уже всем стало предельно ясно – я вам не угрожаю. И, признаюсь, мне очень хотелось на вас обоих посмотреть.
Пиппин сумел держать себя на удивление достойно, хотя по бледности лица сравнялся уже с ныне серой тканью своего плаща. Он низко поклонился и ответил в землю:
– Ты угадал моё имя, господин… Здравствуй тебе.
К этому моменту и вступили на поляну короли Арагорн и Теоден в окружении свиты. Голову Арагорна венчал венец, кольчугу прикрыло чёрное сюрко, украшенное серебряным гербом дома Элендила. Теоден был обряжен в нарядные одежды роххирим. Свой полный боевой доспех король Рохана не одел, оставив вместо него тонкую кольчужную рубашку. Плащей и оружия у обоих не было.
– И я приветствую вас, Элессар, наследник трона Гондора, и король Теоден, правитель Рохана, – с изысканной любезностью ответил Саурон. – Я рад, что эта наша встреча состоялась, несмотря на столь многие препоны, которые ставила на этом пути судьба.
Мерри едва сдержался, чтобы в своём неверии не начать тереть глаза руками. Вот они стояли перед ним, друг напротив друга – Властелин Мордора и Короли Людей. Должно быть, об этом некогда расскажут немало сказов. Если останется, кому их сказывать.
Судя по неуверенным переглядываниям окружающих, подобные мысли пришли в голову не ему одному.
– Саурон, ты заверял нас в своей доброй воле и искренних намерениях о мире. Позволь же хоббитам уйти.
– О, я их вовсе не держу, – сказал Саурон и повернулся к Фродо и Сэму. – Как видите, своё обещание я сдержал – вы здесь, среди сородичей и друзей. Теперь я возвращаю вас им залогом мирных намерений Тёмной страны.
Фродо поклонился. За ним и Сэм.
– Мы благодарим тебя.
– Принимаю благодарность. А на будущее совет: не забредайте больше в Мордор без моего на это согласия.
Саурон коротко по очереди взглянул на бывших пленников и обратился к Арагорну:
– Итак, Элессар Араторион, ты тоже видишь: я сдержал данное слово. Ваши маленькие друзья целы и невредимы. Ты звал меня и дал понять, что вы согласны говорить со мной.
– Мы готовы вести переговоры, – Арагорн указал на стоящий в отдалении шатёр. – Но… без оружия, Саурон.
Тёмный Властелин прищурился.
– Что ж, справедливо, – заметил он. – Я готов предстать без оружия и прийти в твой лагерь с надеждой, что Светлые войны знакомы с рыцарской честью и верны своему слову. Уругзан!
Гэндальф перехватил посох и сделал шаг вперёд.
– Если ты так стремишься к честности, Саурон, то оставь и Кольцо.
Мерри вздрогнул. На лицах окружающих отразились все те эмоции, что в данный момент владели им – а у него сердце ушло в пятки. Гэндальф крепко стиснул руками посох, губы его сжались в линию. Саурон сузил глаза, и все присутствующие, захолодев, вновь ощутили, как две невидимые мощи угрожающе воспряли и застыли, готовые вот-вот схлестнуться в схватке. Мерри услышал, как за спиной Арагорна сдавленно охнул Леголас. Король поднял руку, намериваясь что-то сказать, но страшный морок вдруг разбил смех Саурона.
– Да. И эта сила – я. Хочешь, чтобы я оставил где-то часть себя? А ты оставишь здесь свой посох, Митрандир? – Саурон стащил перчатку, повертел кистью, позволяя всем оценить пленительный блеск золота, не утративший своего великолепия даже под сумрачным невзрачным небом. – Хорошо, да будет так! Если это тебя успокоит. Зайанхин!
– Ну что ж, – насмешливо сказал Саурон, взирая на Гэндальфа. – Стало теперь легче? Я больше не выгляжу таким страшным? Может быть, мне ещё что-нибудь оставить? Или тебе? – он многозначительно взглянул на посох Главы Ордена.
– Я старый и усталый человек, – повёл плечами Гэндальф.
– Ой ли?
– Я думаю, мы видели достаточно доказательств твоих мирных намерений, Саурон, – сказал Арагорн. Мерри выдохнул с облегчением. Бродяжник, по всей видимости, посчитал нужным вмешаться в откровенно странное противостояние двух чародеев, вылившееся в словесные уколы. Наиболее странно это выглядело в поведении Гэндальфа.
– Ну как вы? – шепнул он только тогда, когда процессия, в хвосте которой они шли, ушла далеко вперёд, и хоббиты удивительным образом оказались только вчетвером. Сам Мерри кусал губы. У Пиппина от избытка чувств глаза были на мокром месте. Фродо успокаивающе улыбнулся.
– А помнишь, Мерри, как вы меня тогда, в Бакленде, вдруг огорошили новостью, что, дескать, пойдёте со мной – и точка! С Врагом воевать собрались! Могли разве представить, докуда дойти умудримся? Не волнуйтесь. Всё хорошо. Нас, правда, там не обижали.
– И не… – выпалил Пиппин и сконфуженно прихлопнул рот. Сэм насупился.
– Да зачем всем об этом доказывать? – удивился Пиппин. – А как вы вообще про Гэндальфа узнали? Мы же сами…
Договорить ему не дали. Фродо и Сэм вдруг оказались в объятиях Леголаса. Эльф по очереди прижимал их к груди, что-то невнятно бормоча на своём языке.
– О, хвала светлой Элберет! Меллониа нин! Кормамин линдуа эле лли. Какая радость в моём сердце – вновь видеть ваши лица и слышать ваши голоса! Но здоровы ли вы?
– Да… – смущённо ответил Фродо, отвечая на объятия. – И мы счастливы не менее – увидеть вас всех снова. А… где Гимли?
В безветрии тёмного предутреннего часа из нарушаемой одним лишь шорохом ручья тишины донёсся серебряный голосок звенящих колокольчиков – звук настолько неуместный, что он показался недобрым и зловещим. Караульные встревожено вслушались в ночь. В костёр споро подбросили дрова. Кто-то припомнил вслух истории про Мёртвые болота с их нетленными мертвецами, про блуждающие огоньки, зовущие прочь от тропы в самую глубокую топь. На болтуна зашикали – истории эти и без того хорошо знали. Вспомнились другие байки: о предвестниках беды, о нежити, что ходит, неупокоенная над могилами, бряцает оружием в костистых руках. Но вот к весёлым бубенцам присоединился другой звук – перестук лёгких копыт. Звон колокольчика, тишина и снова перестук. Плеск ручья, который был кем-то преодолён. Сквозь полумрак проступил силуэт светлой лошади; караульные подняли факелы, готовясь встретить во всеоружии незваного пришельца.
– Айа, меллониа! Я прибыл с миром, друзья!
Арагорн, спешно вышедший из шатра встречать гостя, нашёл Глорфиндейла греющимся у костра. Эльф о чём-то негромко говорил с кем-то из знакомых дунадан; гондорцы же с восхищеньем поглядывали на великолепного эльфийского коня, а роххирим сразу признали в Асфалоте благородную кровь потомка меарас.
– Рад видеть тебя, хотя и не ждал так рано! – сказал Арагорн, пожимая другу руки. – Как тебе удалось найти нас?
– О вашем пути я узнал от Имрахила из Дол Амрота. Я встретил его разведчиков на Дороге день назад, а они проводили меня к командиру. Эти края мне хорошо и печально знакомы, Эстель. А после того, как Имрахил рассказал мне новости, я спешил так быстро, как только мог. Гнал коня весь день и всю ночь, боясь не успеть.
– Пойдём, – сказал Арагорн, показывая гостю путь к шатру. – Поешь и отдохнёшь. Разговоры потом.
– Мой род давно и трудно противостоял козням Врага, – заговорил Глорфиндейл, после того, как подкрепил силы здравуром и лепёшками. – В годы, когда Великая Тьма грозила нам с Севера, ей противостояли мои братья, Майтимо, Артафиндэ и Финдекано. Но самому мне не довелось встретить Саурона в бою.
Из-за отдёрнутого полога шатра внутрь проникал серый утренний свет, вчерашнее радостное солнце сегодня вставало в серой завесе дождливых облаков. Снаружи уже слышались шаги и голоса – лагерь просыпался. Встав с места, Арагорн прошёл по шатру, чтобы разогнать кровь и прогнать тупую тяжесть в голове. Этой ночью он не смог сомкнуть глаз, как и предыдущей. Бодрящий здравур возвращал силы только на время, а потом усталость брала своё опять.
– При штурме моего города Саурона не было среди ангбандских войск. Войска Моргота привёл к стенам Гондолина Готмог, – продолжал Глорфиндейл. – Но всё же, как выяснилось позже, я повстречал Его однажды и даже долго разговаривал с Ним. В Эрегионе, куда Он приходил под личиной Аннатара. Это было в 1595 году, в последние наши спокойные лета.
– Ты никогда об этом не упоминал, – с удивлением сказал Арагорн.
– Раньше этому не было причины. Об этом знали немногие: Элронд, Келеборн, владычица Галадриэль. Да, Эстель, сразу после моего возвращения в Средиземье мне довелось побывать в прекрасном Ост-ин-Эдиль, и представь себе: я, Келебримбор и наши друзья часто беседовали с Ним. Подолгу. Никто из нас не заподозрил тогда этого обмана. После падения Эрегиона, намного позже, в Войне Союза я нарочно искал Его на полях битвы, но скрестить мечи нам опять не пришлось. Вместо меня Гил-Гэлад заплатил страшную цену мести за наших братьев. Но об этом мне не нужно тебе рассказывать.
– Я буду рад услышать какой-нибудь совет от тебя.
– Совет какого рода? Гэндальф прав: судьбу Средиземья теперь решают Люди, – Глорфиндейл замолк, словно что-то вспомнив. – Не нужно мне, наверное, напоминать тебе и о судьбе Майтимо, которую он встретил, когда, как и ты, отправился на переговоры с Врагом тех лет.
Арагорн невольно рассмеялся:
– Вот тут, друг, ты, кажется, немного запоздал с добрыми предупреждениями. Пришпилить к скале Враг меня успел, как ты наслышан. Но, кажется, Мораннон в Его мыслях не Тангородрим, и я там показался не к месту.
Эльф укоризненно покачал головой.
– Людская привычка странно шутить, вижу, тебе не изменила. Может быть, и к лучшему. Могу добавить только одно и, думаю, Элронд сказал бы то же, если бы был здесь. Ты – вождь и предсказанный Король, Арагорн. Тебя к этому готовили всю жизнь. Верь сердцу. Но, не забудь, будь умнее своих предков.
– И это не совсем тот совет, признаюсь, я ждал. Но, благодарю. Приложу усилия.
– Надеюсь. А ещё я знаю, меллон нин, что ты бы хотел услышать от меня и другие новости. Но вряд ли я поведаю тебе что-то кроме Элладана и Элрохира. Одно несомненно: тебя ждут. И, похоже, будут ждать вечно.
– В другой раз это стало бы для меня радостной вестью, но не сейчас.
– Я понимаю, – сказал Глорфиндейл. – Я тоже принял решение. Пусть время Эльфов уходит, но в этом последнем противостоянии дом Финголфина не отвернётся от союзников. Я знаю Саурона. И я хочу услышать, что Он скажет, и у меня тоже найдётся, что Ему сказать.
***
К великому удивлению Мерри, завтрак они с Пиппином самым бессовестным образом проспали. Ещё удивительнее оказалось то, что никто не явился их будить. И всё-таки приятно было обнаружить добрую заботу о себе: им предусмотрительно оставили еду и напитки – ровно по хорошей хоббитской порции для каждого. Мерри такие щедрость и забота отчего-то показались подозрительными. Как выяснилось, небезосновательно. После сытного завтрака Пиппин с самыми лучшими намерениями отправился благодарить Гимли и Леголаса. Вернулся он вконец разобиженный.
– Ты представляешь, меня даже не пустили! У них опять собрание какое-то, а мне велели здесь сидеть и не высовывать свой нос. Так и сказали!
Это Мерри не сильно удивило: в последние дни он частенько ловил на себе косые взгляды Гэндальфа и обеспокоенные – друзей. Кстати шевельнулось давнее воспоминание об угрозах и мешках…
– Пойдём. Лепёшек захвати.
Солнце, должно быть, поднялось уже высоко, но убедиться в этом было ой как непросто: небо опять затянули низкие серые облака. Для наблюдения Мерри выбрал укромную полянку футах в двухстах от лагеря. Трава здесь была немного выше, а хоббита с его-то ростом надёжно укрывал верный лориэнский плащ. О происходящем в стане Арагорна разведал языкастый Пиппин, успевший уже перекинуться словом с кем-то из знакомых гондорцев и подслушать чей-то чужой разговор.
– Прибудут в два пополудни – так заранее было оговорено. Недолго уже осталось. Говорят, что, конечно, с Ним будут те же… Чёрные Всадники, только теперь они прилетят. На этих самых… злобных летучих страшилищах... Представляешь?
Мерри закусил обгрызенный почти до крови ноготь.
– Ясно. А что ещё? Гэндальфа ты не видел?
– Нет. Снова пытался в шатёр Арагорна пробраться, пролезть потихоньку, но стражник меня заловил. А Гимли и Леголас тоже мне… хороши друзья! Даже не вышли. Как будто меня всё равно что нет…
– Что ещё?
– Не знаю. У них там какие-то тайны секретные. Подумать только, от нас! Вроде бы кто ночью приехал. Из Ривенделла или из Лориэна. То ли эльф, то ли Следопыт. Не знаю. Знакомый мой имени тоже не знал.
– А о встрече что-то ещё говорили? А если это всё-таки ловушка?
– Приказ Короля – первыми оружие не обнажать, и луки не поднимать. Парламент неприкосновенен. Видно, Бродяжник и впрямь думает, что Он будет говорить.
Далёкий пронзительный острый взвизг рассёк повисшее между ними молчание. Хоббиты невольно пригнулись, прикрыли головы руками и одновременно обернулись, вглядываясь в низкое серое пасмурное небо. За пелену облаков взгляды не проникали. Схватившись за руки, хоббиты неотрывно глядели на восток и ждали, затаив дыхание. Текли минуты, что-то неотвратимо приближая. Тени внезапно затемнили свет. Чёрные силуэты летучих тварей возникли словно бы из пустоты, вдруг спадая с неба на притихший лагерь. Их было девять. Ничего подробнее хоббитам разглядеть не удалось. Чудища вдруг резко снизились, и только резкие хлопки кожистых крыльев стали преградой на пути падения. Один, другой, третий… Они приземлились на поле. Поводя крыльями, твари перекрикивались недовольными пронзительными голосами, и вдруг все замолкли, точно враз одёрнутые мысленным приказом.
– Ты их видишь, Мерри? – повторял Пиппин. – Видишь?
Мерри просто остолбенел, таращась во все глаза. Широко распахнутые крылья чудовищ мешали что-то рассмотреть. Но потом среди прибывших началось какое-то движение. Кто-то спрыгнул со спины одной из тварей и, кажется, подал руку, помогая выбраться из седла своему соседу в капюшоне и плаще. И нет, конечно, то был не гном, не орк и не человеческий ребёнок.
– Мерри! – не веря глазам, завопил Пиппин. – Это же они! Они!
И Пиппин вдруг припустил через луг так стремительно, что только пятки засверкали. Мерри даже не сразу сообразил, что его сумасшедший родич бросился в одиночку против восьмерых назгулов. И, конечно, теперь у Саурона будет четверо заложников вместо двух. Почему четверо? Потому что сам Мерри нёсся следом за Пиппином, с трудом представляя, что ему предстоит делать: оттаскивать Тука за шиворот в безопасное место или помогать ему вызволять из рук Врага друзей.
– Фродо! – звал Пиппин. – Фродо! Сэм!
Идиот! Безалаберный идиот! Мерри бежал так быстро, что в боку закололо, а сердце колотилось под горлом часто и бешено. Он увидел, как Пиппин замедлился перед самой мордой летучей твари, очевидно, даже не задумываясь, что ей достаточно только ленивого движения зубастой пастью, чтобы один глупый хоббит лишился головы. А потом Пиппин влетел в чьи-то широко раскрытые объятия – и, кажется, то был Фродо. А рядом стоял Сэм, улыбаясь… – «Улыбаясь?» – немного смущённой и широкой улыбкой.
– Мерри! Мерри! – орал Пиппин. – Это Фродо! Сэм!
Мерри споткнулся и едва не покатился кубарем, пытливо всматривался в знакомые лица друзей, одновременно замечая, насколько они осунулись и похудели. Но на лице Фродо он к своей радости разглядел искреннюю улыбку. Мерри в неверии дотронулся до руки друга, будто опасаясь, что это какой-то хитрый морок.
– Они! – орал Пиппин, захлёбываясь восторгом. – Мерри, это же они!
– Отдышись, хоббит, – посоветовал сверху чей-то звонкий смешливый голос. – А то ведь сердце из груди выпрыгнет.
Мерри поднял голову и увидел, как возница их друзей немного приспускает с головы капюшон плаща. К своему изумлению Мерри обнаружил, что перед ним не призрак и не иная неживая жуть, а юноша: высокий, синеглазый, с приятным лицом и со светлыми волосами, собранными в косу; кажется, совсем не страшный.
– Так вот какие эти хоббиты из Шира. И это за ними набегался Кхамул?
– Видишь, теперь ты сам можешь оценить всю глубину его страданий, – вполне себе весело отозвался второй Всадник, и Мерри всполошено обернулся уже к нему. Он тоже был высок, этот человек, смотревший вовсе без злобы, с любопытством. Всадник тоже снял тяжёлый капюшон, провёл ладонью поверх примявшихся тёмных волос, укрощённых на эльфийский манер тонким серебряным обручем. Мерри откровенно растерялся. Под капюшоны назгулам он, конечно, прежде не заглядывал, но почему-то всегда думал, что они должны бы выглядеть… иначе. Да и одежда их вовсе не была похожа на бесформенные балахоны, виденные ранее: в тонкой щели раскрывшегося тёмного плаща сверкнула серебряными пуговицами одежда. Тянущим запоздалым холодом Мерри вдруг обожгло понимание, что здесь должен бы пребывать кто-то куда более чудовищный и страшный. Мерри затравленно огляделся через плечо, шаря глазами по сходящим с сёдел фигурам. Их лица были скрыты, но ни один на роль Властелина Мрака, кажется, не походил. А, может быть, Саурон одел Кольцо и сам невидим?
– Вот и послы, – провозгласил Всадник и скрестил на груди руки, глядя, как со стороны лагеря через поле приближаются парламентёры Короля. Первым на завидном расстоянии от всех спешно вышагивал Белый маг в сияющих одеждах. Он остановился в двух десятках футов и воззрился – напряжённо, яростно нахмурившись. Такого страшного взгляда у Гэндальфа Мерри никогда прежде не видел. И так маг смотрел именно на них.
Но, подняв голову, Мерри успел увидеть лёгкую улыбку, мелькнувшую на губах Всадника, его едва заметный наклон головы.
– Ну, здравствуй, Олорин, – три нарочито разделённых слова, исполненные глубоким чистым голосом, разбились, осыпаясь в тишине звенящими осколками. Шеи Мерри коснулись холодные мурашки, а сердце сжалось от непонятного щемящего чувства. Спешившие позади Гэндальфа люди замешкались и замерли, будто засомневавшись в своём праве сделать дальше хотя бы шаг; Мерри не потребовалось волшебное чутьё, чтобы ясно ощутить, как между собеседниками соткалась в воздухе и туго натянулась невидимая тонкая струна.
– Здесь и сейчас моё имя Митрандир, – невыразимо и совершенно чуждо отвечал на приветствие Гэндальф. – Здравствуй и ты… Саурон Тёмный.
Саурон?
Мерри едва не поперхнулся вздохом и постарался не осесть на ставших ватными ногах. До Пиппина, наконец, тоже дошло, с кем именно рядом он стоит. Он округлил глаза, побледнел и открыл было рот, но Фродо оттащил его за шиворот в сторону, знаком приказав молчать. Мерри и сам попятился к друзьям, но всё же не удержался от того, чтобы разок украдкой посмотреть вблизи на Чёрного Врага. Тот на трепыхания хоббитов подле себя не обратил ни малейшего внимания. Саурон был слишком занят тем, что сверлил взглядом Гэндальфа, а маг в свою очередь сохранял вид непоколебимой белой статуи с бесчувственным лицом. Поглядев на Фродо с Сэмом, Мерри с облегчением убедился, что для бывших пленников они не выглядят такими уж изнурёнными и замученными. О невидимых под одеждой ранах или увечьях речи, похоже, тоже не шло, и Мерри позволил себе, наконец, перевести дух.
– Что ж, я уважаю твой выбор имени и приму его. Митрандир… А теперь скажи мне, от чьего лица ты стоишь сейчас передо мною?
И снова – виданное ли дело! – хоббиты увидели, как смешался Гэндальф, утеряв на миг самообладание.
– От лица всех свободных Народов Средиземья, – ответил маг.
– О, ясно, – Саурон открыто улыбнулся. – И это очень мудро. Тем более что все они как раз присутствуют здесь, на этой встрече. Включая тех, о ком я прежде ничего не знал, – он поглядел на Мерри и Пиппина, и взгляд его был на удивление весел.
– Здравствуйте, хоббиты из Шира. Ты, следовательно, Пиппин? Перегрин Тук, певец и сочинитель песен? Ну, не бойся меня. Как думаю, уже всем стало предельно ясно – я вам не угрожаю. И, признаюсь, мне очень хотелось на вас обоих посмотреть.
Пиппин сумел держать себя на удивление достойно, хотя по бледности лица сравнялся уже с ныне серой тканью своего плаща. Он низко поклонился и ответил в землю:
– Ты угадал моё имя, господин… Здравствуй тебе.
– И Мерриадок Брендибак, – Саурон внимательно посмотрел на самого Мерри, и тот поспешно отвесил глубокий поясной поклон.
– Да, господин. И я желаю здравствия.
К этому моменту и вступили на поляну короли Арагорн и Теоден в окружении свиты. Голову Арагорна венчал венец, кольчугу прикрыло чёрное сюрко, украшенное серебряным гербом дома Элендила. Теоден был обряжен в нарядные одежды роххирим. Свой полный боевой доспех король Рохана не одел, оставив вместо него тонкую кольчужную рубашку. Плащей и оружия у обоих не было.
– Саурон, правитель земель Мордора, – ровным голосом церемонно произнёс Арагорн. – Приветствую тебя!
– Приветствую тебя, – глухо повторил Теоден. Король Рохана сохранял величественный вид, но в голосе слышимо обнаружило себя смятение. Даже прознав уже о настоящем облике Врага, увидеть его вот так, вблизи, воочию король Рохана оказался не готов.
– И я приветствую вас, Элессар, наследник трона Гондора, и король Теоден, правитель Рохана, – с изысканной любезностью ответил Саурон. – Я рад, что эта наша встреча состоялась, несмотря на столь многие препоны, которые ставила на этом пути судьба.
Мерри едва сдержался, чтобы в своём неверии не начать тереть глаза руками. Вот они стояли перед ним, друг напротив друга – Властелин Мордора и Короли Людей. Должно быть, об этом некогда расскажут немало сказов. Если останется, кому их сказывать.
Судя по неуверенным переглядываниям окружающих, подобные мысли пришли в голову не ему одному.
Гэндальф опёрся на посох, внимательно вглядываясь в лица хоббитов, стоявших за спиной Властелина.
– Саурон, ты заверял нас в своей доброй воле и искренних намерениях о мире. Позволь же хоббитам уйти.
– О, я их вовсе не держу, – сказал Саурон и повернулся к Фродо и Сэму. – Как видите, своё обещание я сдержал – вы здесь, среди сородичей и друзей. Теперь я возвращаю вас им залогом мирных намерений Тёмной страны.
Фродо поклонился. За ним и Сэм.
– Мы благодарим тебя.
– Принимаю благодарность. А на будущее совет: не забредайте больше в Мордор без моего на это согласия.
Саурон коротко по очереди взглянул на бывших пленников и обратился к Арагорну:
– Итак, Элессар Араторион, ты тоже видишь: я сдержал данное слово. Ваши маленькие друзья целы и невредимы. Ты звал меня и дал понять, что вы согласны говорить со мной.
– Мы готовы вести переговоры, – Арагорн указал на стоящий в отдалении шатёр. – Но… без оружия, Саурон.
Тёмный Властелин прищурился.
– Что ж, справедливо, – заметил он. – Я готов предстать без оружия и прийти в твой лагерь с надеждой, что Светлые войны знакомы с рыцарской честью и верны своему слову. Уругзан!
Высокий назгул с лицом, сокрытым капюшоном, помог своему господину расстегнуть ремень заплечных ножен. Саурон снял плащ; в робком свете дня сверкнула серебряная сеть богатой вышивки на надетой поверх туники длинной чёрной котте; чистым блеском отозвался пояс из серебряных пластин. Ножен на нём закреплено не было. Саурон развёл в сторону руки.
– Другого оружия у меня при себе нет.
– Я обещаю, что ни одна стрела, меч, кинжал, копьё или что иное не поднимется против тебя, – произнёс Арагорн. – Древние законы парламента мы чтим. У тебя есть моё слово.
Гэндальф перехватил посох и сделал шаг вперёд.
– Если ты так стремишься к честности, Саурон, то оставь и Кольцо.
Мерри вздрогнул. На лицах окружающих отразились все те эмоции, что в данный момент владели им – а у него сердце ушло в пятки. Гэндальф крепко стиснул руками посох, губы его сжались в линию. Саурон сузил глаза, и все присутствующие, захолодев, вновь ощутили, как две невидимые мощи угрожающе воспряли и застыли, готовые вот-вот схлестнуться в схватке. Мерри услышал, как за спиной Арагорна сдавленно охнул Леголас. Король поднял руку, намериваясь что-то сказать, но страшный морок вдруг разбил смех Саурона.
– Кольцо – не оружие. Только глупцы могут так считать, – он поднял руку и начал неторопливо расстёгивать ремешки перчатки. – Кольцо – инструмент. Правда, лишь мой.
– Это путь к могущественной силе, – заметил Гэндальф.
– Да. И эта сила – я. Хочешь, чтобы я оставил где-то часть себя? А ты оставишь здесь свой посох, Митрандир? – Саурон стащил перчатку, повертел кистью, позволяя всем оценить пленительный блеск золота, не утративший своего великолепия даже под сумрачным невзрачным небом. – Хорошо, да будет так! Если это тебя успокоит. Зайанхин!
Другой Всадник – высокий, смуглый, поднёс Властелину Мордора распахнутый ларец. Саурон невозмутимо снял с пальца Кольцо и положил внутрь. Всадник быстро запер ящик и унёс его куда-то прочь.
– Ну что ж, – насмешливо сказал Саурон, взирая на Гэндальфа. – Стало теперь легче? Я больше не выгляжу таким страшным? Может быть, мне ещё что-нибудь оставить? Или тебе? – он многозначительно взглянул на посох Главы Ордена.
– Я старый и усталый человек, – повёл плечами Гэндальф.
– Ой ли?
– Я думаю, мы видели достаточно доказательств твоих мирных намерений, Саурон, – сказал Арагорн. Мерри выдохнул с облегчением. Бродяжник, по всей видимости, посчитал нужным вмешаться в откровенно странное противостояние двух чародеев, вылившееся в словесные уколы. Наиболее странно это выглядело в поведении Гэндальфа.
– Прекрасно, – Саурон повернулся к слугам и сказал им несколько слов. Пятеро Всадников тут же отстегнули мечи с поясов и последовали за Сауроном. Трое остались охранять Кольцо. Если Саурон и переживал новую разлуку со своей драгоценностью, то внешне он никак это не показал. Пиппин вцепился мёртвой хваткой в рукав Сэма, будто боялся, что тот вот-вот испарится, Мерри же не выпускал ладонь Фродо из своей руки.
– Ну как вы? – шепнул он только тогда, когда процессия, в хвосте которой они шли, ушла далеко вперёд, и хоббиты удивительным образом оказались только вчетвером. Сам Мерри кусал губы. У Пиппина от избытка чувств глаза были на мокром месте. Фродо успокаивающе улыбнулся.
– А помнишь, Мерри, как вы меня тогда, в Бакленде, вдруг огорошили новостью, что, дескать, пойдёте со мной – и точка! С Врагом воевать собрались! Могли разве представить, докуда дойти умудримся? Не волнуйтесь. Всё хорошо. Нас, правда, там не обижали.
– И не… – выпалил Пиппин и сконфуженно прихлопнул рот. Сэм насупился.
– Я думаю, Саурон с самого начала полагал использовать нас заложниками для переговоров, – спокойно продолжил Фродо. Для себя он решил зря не распространяться про их с Сэмом пребывание в Барад-дуре и Сэма о том же попросил. – Нас просто держали под замком. Даже и не расспрашивали ни о чём толком. Имена и кто мы такие.
– Да что с нас спрашивать-то! – не удержался Сэм. – Он и так лучше нас обо всём знал. Всю эту нашу затею, откуда пришли и зачем. И ждал нас у самого Ородруина. Это я к тому, что мастер Фродо Кольцо почти до цели донёс! А чего ему это стоило, вы и представить не можете! Я так Гэндальфу и скажу. И всем остальным докажу, если потребуется!
– Да зачем всем об этом доказывать? – удивился Пиппин. – А как вы вообще про Гэндальфа узнали? Мы же сами…
Договорить ему не дали. Фродо и Сэм вдруг оказались в объятиях Леголаса. Эльф по очереди прижимал их к груди, что-то невнятно бормоча на своём языке.
– О, хвала светлой Элберет! Меллониа нин! Кормамин линдуа эле лли. Какая радость в моём сердце – вновь видеть ваши лица и слышать ваши голоса! Но здоровы ли вы?
– Да… – смущённо ответил Фродо, отвечая на объятия. – И мы счастливы не менее – увидеть вас всех снова. А… где Гимли?
– Он здесь в лагере. Он будет так рад вас видеть! Пойдёмте скорее!
Леголас повёл хоббитов за собой. Фродо обернулся через плечо и посмотрел на сияющий белизной шатёр, разбитый посредине пустого поля. Возле откинутого полога встали на страже воины Гондора и двое Всадников из свиты Саурона. На лицах и в позах первых читались растерянность и беспокойство от вынужденного соседства и отсутствия мечей на поясах. Вторые же, хоть лица их и были скрыты капюшонами, оставались внешне совершенно спокойными и неподвижными – даже безоружные они были уверены в собственных силах и в силах своего господина.
– Значит, теперь всё может быть решено? Короли согласились на переговоры, и война действительно может закончиться? – шёпотом спросил Фродо у Леголаса.
– Я не знаю, – тихо ответил Леголас. – Не так всё просто, увы. Пойдёмте. Думаю, вы не откажетесь поесть и отдохнуть.
Под пологом палатки их встретил торжествующий рык – это Гимли бросился навстречу хоббитам с распахнутыми объятиями.
– О, Махал! Это и вправду вы! Вы не ранены? Кости целы? Голодны? В порядке? А?
– Не сейчас, Гимли, – отстранил его Леголас и обратился к хоббитам. – Мне действительно нужно осмотреть вас. Ваши раны…
– Да нет у нас ран, – с каким-то вызовом ответил Сэм. – Плечо мастеру Фродо залечили, которое паук ужалил на том перевале. Оно и зажило полностью.
– И всё-таки…
– Я понял, – устало сказал Фродо, расстёгивая пуговицы. – Им просто нужно убедиться, что нас не пытали и не допрашивали. Снимай одежду, Сэм.
– С нами действительно ничего не делали, – сказал надувшийся Сэм, но принялся стаскивать куртку. Гимли вышёл из палатки. Фродо уже снял рубашку и штаны и стоял голый. Леголас пробежал чуткими пальцами по его конечностям, суставам, мгновением дольше задержался на левом плече, некогда раненом клинком назгула. Потом аккуратно коснулся бывшей раны от жала Шелоб – от неё остался лишь розоватый шрам – извинился и разрешил одеться.
Сэма он осмотрел ещё быстрее. Едва хоббит успел натянуть штаны, как в палатку ворвался взъерошенный Гэндальф.
– Ну? – громко выпалил он с порога. Леголас развёл руками.
– Они целы, невредимы. Рана была у Фродо, она и впрямь похожа на укол от жала паука, но теперь всё действительно зажило. И я не ощущаю на них следа чёрного колдовства…
– А что, оно прям обязано было на нас быть? – пробурчал Сэм. – То-то я вижу, как вы ждали этой встречи.
На мага он теперь даже не смотрел. Гэндальф хмуро поглядел на Сэма и подошёл к Фродо.
– Позволь мне посмотреть, – попросил он. Фродо расстегнул ворот рубашки. Гэндальф дотронулся сухими пальцами до его кожи.
– Это так, – пробормотал он. – Кто-то вылечил его... очень искусно.
– Саурон? – растерянно спросил Леголас.
Но Гэндальф не ответил, помрачневший лицом он долго ощупывал плечо хоббита. Потом вздохнул и, помедлив, опустился на колено перед Фродо.
– Прости меня, Фродо, – он положил ему на плечи тяжёлые ладони. – Я подверг вас ужасному испытанию. И ты прости меня, Сэм, прошу. Храбрее и смелее вас двоих я никого не встречал, сколько живу на свете. Простите меня… друзья мои.
– Я не выполнил свой долг, Гэндальф, – произнёс Фродо. Мерри показалось, что он вовсе не слышит в словах друга никакого сожаления, просто бесчувственное признание случившегося.
– Ничего, – ответил Гэндальф. – Мне нужно идти, но позже я ещё зайду, и мы поговорим. А пока отдыхайте.
– Ну вот, опять пришёл, ушёл, напустил тайн каких-то, а объяснений не дождёшься, – пробурчал вернувшийся в палатку Гимли. – Ладно, вы ведь голодны поди? Эй, Пиппин, не сиди, давай тащи лепёшки и что-нибудь попить. Не всё ведь вы слопали за завтраком? Или всё?
Пиппин не ответил, вскочил, сверкнул сердито глазами и умчался куда-то. Гимли, прищурившись, поглядел на Фродо с Сэмом.
– Я в этих тайнах вообще ничего не понимаю, что за туман нагнал и зачем. Ведь вы и сами можете сказать, чем вас эти орки проклятущие лечили, и что Гэндальф такое важное увидел?
– Да что там рассказывать-то! – осадил его Фродо. – Я долго лежал в бреду и многое помню смутно, но мне давали настой из трав и только. Сэм вот скажет. Сам же мне его давал и сам видел, как готовили.
Сэм яростно закивал головой.
– Ну, хорошо, – неуверенно проговорил Леголас. – Я тоже пойду. Если что понадобится, сразу дайте знать, я тут же приду.
Неловкость в воздухе, казалось бы, можно было рукой пощупать. Фродо вяло кивнул, огляделся и сел на свёрнутую скатку. Сэм по привычке уселся у его ног. Мерри остался стоять и невесть почему не знал, куда себя и деть; он даже не заметил, как из палатки тихо ушёл Гимли.
– Скажи уже, – заговорил Фродо, – как получилось, что на тебе и Пиппине такая одежда? Белое древо на чёрном – это что же – символ рода Элендила? Наш Тук – воин Гондора? А у тебя на одежде герб с изображением коня. Это же знак Рохана, так? Кто вы теперь такие? И расскажи, как получилось, что наш Арагорн стал королём?
Мерри незаметно вздохнул с облегчением.
– Да, знаешь, в паре слов тут даже не расскажешь, – не без доли гордости сказал он, усаживаясь рядом с друзьями. – У нас ведь тут всё тоже из огня да в полымя. Но да, я теперь оруженосец короля Теодена…
Он говорил и говорил, а друзья, сидящие напротив, слушали дивный рассказ об энтах, Роххирим и свержении власти Изенгарда. И всё же Мерри никак не оставляло неуютное чужое чувство, что пройдёт ещё немало времени, прежде чем все они снова смогут говорить как прежде – по-настоящему открыто и светло.
@темы: Самый тёмный час, Кольца, Хоббиты, Сильмариллы, Фанфики