***3***
МИНАС ТИРИТ
читать дальше
В предрассветный час Белый Город не спал – на утопших в темноте улицах горели яркие пятна факелов, слышался шорох шагов бессонных патрулей, далёкое бряцанье оружия. Свернувшись калачиком на огромной для него кровати, Пиппин лежал, прикрыв глаза, в безнадёжной попытке забыться сном и хоть на время спрятаться в нём от ужасной яви, которая вновь навалится, стоит только перешагнуть порог.
Город не спал тысячей измождённых глаз – после столетий отчаянного противостояния с Тьмой в эти часы особенно гнетуще ощущался нависший над Твердыней рок. Четыре дня назад в древнюю гробницу был перенесён прах Денетора, последнего Наместника из рода Мардила. Его единственный наследник, младший сын Фарамир, чудом выживший в схватке под Осгилиатом, бился в горячечном бреду под сводами палаты госпиталя, сражаясь за свою жизнь с невидимым врагом. В столь трудный для Людей час только присутствие Белого мага не дало пасть духом воинам Минас Тирита. Гэндальф принял главенство над войском Города и приказал готовиться к осаде. Глаза повидавших многое воителей со страхом обращались на восток – из-за цепи гор в долину на правом берегу Андуина переваливалась чёрная мгла. Сквозь тучи небо озарялось гневным заревом багрянца. Мордор наращивал свою мощь – и первый удар свой Враг обратит на ненавидимый Им оплот Людей. Храбрецы смели гордиться этим осознанием, но Пиппин себя к таким не относил. Он безуспешно перевернулся на бок и всё-таки поднялся, накинул плащ поверх чёрного сюрко с гербом Белого Древа и вышел из отведённой ему комнатки. Ноги сами собой привели хоббита к открытой галерее.
Он вовсе не был удивлён, разглядев на балконе белую фигуру, сидящую вполоборота. В трубке Гэндальфа алел разгорающийся уголёк. Не говоря ни слова, Пиппин подошёл ближе и проследил за неподвижным взглядом старика. Конечно, маг смотрел туда, откуда должно было подняться утреннее солнце. Сейчас с той стороны поднималась тень злого колдовства. В самый тёмный час перед рассветом Враг продвигал свою мощь на Запад; глядя на это, Пиппин почувствовал, как в сердце вползает тоскливое уныние.
– Ты рано поднялся, Перегрин, сын Паладина, – глухо заметил Гэндальф и коснулся ладонью скамьи подле себя. Пиппин вздохнул, но послушался приглашению.
– Не могу уснуть, – ответил он, кутаясь в плащ с богатой меховой подкладкой. – Думы нехорошие лезут. То об одном думаю, то о другом.
Маг коротко глянул на него и раскурил трубку. Пиппин уставился на свои руки. Про его кошмары Гэндальф, конечно же, был осведомлён. Стоило Пиппину сомкнуть глаза, и перед его внутренним взором вновь поднимался заполненный огненным гневом стеклянный шар, и вновь Пиппин оказывался один: испуганный ничтожный хоббит, такой беспомощный перед тёмной чужой волей, поднявшейся вокруг. Пиппин дёрнул головой, пытаясь прогнать из мыслей чудовищный образ Ока, и снова посмотрел вдаль.
– Что там? – он-то считал, что задал этот вопрос мысленно, но, видимо, нет, так как Гэндальф ответил вслух.
– Мрак над Итилиэном собрался не случайно. Он предназначен стать покровом для войск орков и троллей. И тогда Враг соберёт свою армию на противоположном берегу Андуина.
Пиппин вздрогнул.
– Он нападёт на Город?
– Когда будет готов, – ответил маг. – Но пока Он медлит…
– Почему?
Гэндальф помедлил.
– Не знаю. Не в моей власти проникать в Его замыслы. Он ждёт чего-то… Я не скажу чего…
Пиппин потёр рукавом нос. Гэндальф снова посмотрел на хоббита.
– Выше нос, Перегрин Тук. Рано печалиться. Тьма ещё не омрачила весь Свет подзвёздного мира. Корни древних крепостей уходят глубоко, а в смелых сердцах найдётся достаточно сил противостоять отчаянию.
– Значит есть ещё надежда?
– Надежда есть, – сказал Гэндальф и нашарил рукой стоявший подле скамьи посох. – Идём, Тук. Коли ты не спишь, составишь мне компанию. Мне всё равно нужно пройтись.
– А… куда мы идём? – запоздало спросил Пиппин, уже сбегая следом за поспешавшим магом по каменным ступеням.
– В госпиталь.
В госпитале было тихо и сумрачно. В дверях их встретил главный Целитель, сразу повлёк Гэндальфа к очагу, над которым в чаше кипятился травяной отвар. Гэндальф перемешал ложкой снадобье и что-то прошептал, водя над курящимся паром сухой морщинистой ладонью. Стоя в углу, Пиппин смотрел, как Целитель и маг, тихо переговариваясь, обрабатывают снадобьем раны бесчувственного Фарамира, осторожно дают ему напиться травяного отвара. На раны легли пропитанные целебной мазью повязки. Пальцы Гэндальфа бережно коснулись ожога на лице Фарамира – чуть ниже скулы – там где зажжённый безумным отцом погребальный костёр лизнул кожу сына.
– Он поправится? – наконец осмелился спросить Пиппин стоявшего у балкона мага. Лицо старика было сурово и омрачено думами. Но вопрос породил слабую улыбку.
– Фарамир – потомок древних витязей Нуменора. И пусть в нём не течёт кровь Лютиен, как в потомках королевского рода, воля к жизни в нём велика. Я обработал его раны, но дух его должен победить болезнь сам. Когда Фарамир придёт в себя, его ждёт печальная весть о гибели отца, и тяжёлое бремя ляжет ему на плечи.
Гэндальф опёрся ладонью о парапет и раскурил трубку. Пиппин встал рядом и уткнулся подбородком в пристроенные поверх перил локти. Оба молчали, глядя на объятый тучами восток.
– Я вижу молнии. Там гроза, – прошептал Пиппин. – Идёт гроза. Что это значит, Гэндальф?
Маг хранил молчание. Не хотел отвечать или не знал ответа.
Среди сумрака, нависшего над горами, вдруг полыхнуло ослепительное огненное зарево, отозвавшееся прокатившимся над землёй эхом далёкого рокота. Пиппин вздрогнул. Рядом с хоббитом поспешно выпрямился Гэндальф, и взгляд его мгновенно утратил задумчивость, стал пронзительным и острым. Маг нащупал рукой посох и резко встряхнул хоббита за плечо.
– Идём, Тук. Скорее!
– Что? Что это было? – выпалил вслед Пиппин. Ему не оставалось ничего, как снова бежать вслед за развевающимся белым плащом мага. Гэндальф не отвечал, но взор его часто и надолго обращался к востоку. На лестничной площадке они столкнулись с кем-то из дежурных стражей, и Гэндальф заговорил со старшим. Приказов Пиппин толком и не разобрал, кроме того, что Гэндальф требовал поднять во всеоружии всех мужчин, способных держать в руках меч. По коридорам зазвучали быстрые шаги спешивших разнести приказ людей. Наконец, Гэндальф оглянулся на своего спутника.
– Возвращайся пока к себе. Придёт время, я позову тебя.
– Но… – начал было Пиппин. Гэндальф не дал ему сказать ни слова.
– Придёт время и для твоего меча. А теперь иди. Сейчас здесь не место хоббиту.
Он развернулся и исчез в облаке развевающегося белого плаща. Пиппин тоскливо посмотрел Гэндальфу вслед и побрёл к комнатушке, где нашёл себе пристанище. Там он лёг на остывшую кровать как был, в одежде, и закрыл глаза. Сердце билось глухо и быстро, сжимаясь в судорогах мучительной тоски. К горлу невесть отчего вдруг подступили глухие рыдания. Свернувшись калачиком, Пиппин утёр ладонью влажные щёки и уткнулся лицом в подушку, надеясь уснуть и проснуться в преддверии хороших новостей. Какие новости он мог бы теперь считать хорошими, Пиппин боялся даже мысленно произносить. Он бы хотел верить, что вновь увидит Мерри, который остался в далёком стане роххирим. Но куда сердечнее Пиппин повторял про себя мольбу о том, чтобы ему довелось увидеть опять и Фродо с Сэмом. Если Фарамир не ошибался, путь увёл друзей за Горы, в тот же самый мрак, что нынче клубился по другую сторону реки. Как они там? Сумели ли проникнуть за орочьи кордоны? Не попались ли шныряющим соглядатаям Врага? Удалось ли им незамеченными достигнуть цели? Он не хотел и думать, что может никогда не получить ответы на свои вопросы. Пиппин подложил ладони под щёку и сам не заметил, как забылся тревожным сном. Но сон его продолжился и после того, как в небе высоко поднялось солнце. Разбудил Пиппина знакомый звук далёкого рога.
На Пеленнорские поля вступало войско роххирим.
***
Мерри высунул нос из-под прикрывающего его плаща и глянул наружу, в сумрачный серый день. Он въезжал в Город Королей в свите короля Теодена. Правителя Рохана, пришедшего в трудную минуту на помощь Гондору, встречали радостными криками и добрыми приветствиями. При виде войска союзников, ставших лагерем близ стен города, в сердца людей вновь возвращалась робкая надежда. Кутаясь под плащом в седле за спиной Эовин, Мерри ловил обрывки чужих разговоров: так он узнал о Тьме, восставшей над Андуином, и о том, что Гондор обезглавлен после гибели Наместника. В знак траура в городе были приспущены все знамёна, а занавески на окнах многих домов оделись чёрным цветом.
Как и в своё время Пиппин до него, Мерри смотрел по сторонам и поражался величию и мощи древней Крепости, воздвигнутой здесь предками Арагорна в конце прошлой Эпохи. Белый город был могуч и горделив, но и на его улицах уже замечены были обветшание и упадок. «Возможно, в будущем, – подумал Мерри, – когда всё закончится, они сумеют вновь вернуть Городу всё его былое великолепие и он опять восстанет – славный и прекрасный. Хотелось бы так думать. Хотя до этого и далеко». Меж тем путь колонны Теодена лежал сквозь внутренние яруса, и у последнего им пришлось спешиться – въезд верхом в пределы Цитадели был запрещён.
Княжна Эовин, закутанная в плащ с ног до головы, спрятала лицо в тени капюшона и спешно отвернулась, когда рядом с ними спешился её брат. Эомер сестру не узнал, а Мерри не заметил и не глядя прошёл мимо. Перед ступенями дворца Эовин нарочно замедлила шаг, и теперь они шли в самом конце процессии. У огромных дверей Цитадели она положила руку Мерри на плечо.
– Будь осторожен, – шёпотом предостерегла она. – И если не найдёшь своего сородича, возвращайся. Понадобится – смело говори страже, что ты мой оруженосец. Я подтвержу твои слова.
– Спасибо, госпожа.
В хвосте свиты Теодена они прошли внутрь зала Цитадели. Здесь было многолюдно, и Мерри поспешил отойти к стене – в такой толпе его просто затоптали бы. Он был рад увидеть вдалеке белый плащ и волосы Гэндальфа, услышать громкий голос мага, но даже если бы сильно захотел, вряд ли сумел бы пробиться ближе. Тут Мерри повезло – он вдруг заметил, как один из стоявших на посту стражников в чёрных одеждах, глядит на него во все глаза, а потом толкает локтем сотоварища, чтобы привлечь его внимание. Второй стражник тоже внимательно посмотрел на Мерри и поманил к себе рукой.
– День добрый вам, господа, – чинно приветствовал он, кланяясь. – Вы хотели поговорить со мной?
– И тебе день добрый, чужестранец, – ответствовал один из стражников. – Ведь я прав? Ты чужестранец из далёкого Шира?
– Вы знакомы с Пиппином? – забыв о вежливости, воскликнул Мерри.
– Меня зовут Берегонд, – представился стражник. – Да, мы знаем твоего сородича. Раз ты приехал в свите Теодена, ты – Мерриадок, так? Он рассказывал о тебе.
– Не удивительно, – пробормотал Мерри. – Нашего Пипа хлебом не корми, дай потрепать языком.
Стражники рассмеялись.
– Что есть, то есть. Но истории его были очень странны и удивительны. Мы впервые видим такой смелый народец и рады встрече с вами.
– Я провожу тебя к твоему другу, – отсмеявшись, предложил Берегонд.
В Доме Правителей на вкус Мерри было многолюдно и шумно: по коридорам куда-то спешили слуги, ходили стражники и люди в роскошных одеждах – последним Берегонд вежливо кланялся, а Мерри следовал его примеру. Было неясно, то ли такова здесь была обыденная жизнь, то ли переполох поднялся из-за приезда высоких гостей Рохана. Мерри осмелился этим поинтересоваться, и лицо Берегонда подёрнулось тенью.
– Вот уже четыре дня, как мы потеряли нашего Правителя, а сын его, мой командир, лежит в горячечном бреду в Лекарских палатах. Вражьи войска ступили на восточный берег Великой Реки, и со дня на день мы готовимся во всеоружии встретить удар. В сумрачный час явился к нам Серый Странник, но все эти дни только его приезд был единственным проблеском надежды. Хотя сегодня утром с приходом роххирим надежда загорелась ярче.
Мерри заметил, что гондорец ни словом не помянул ни Фродо, ни его поход за горы. Должно быть, на общее их счастье, Пиппин догадался не молоть попусту языком, или же сам воин не счёл нужным обнаруживать это знание. Как бы там ни было, Мерри также ни слова не произнёс об их истинной и единственной надежде и прошёл следом за Берегондом к открытой галерее, где его вдруг окликнул по имени голос:
– Мерри!
В самый первый момент Мерри даже не узнал своего родича – в богатой бархатной одежде, в кольчуге, в сюрко с символом Древа, Пиппин выглядел истинным стражем Цитадели. Слева на поясе Перегрина в новых кожаных ножнах висел его клинок из Упокоищ, а справа был приторочен короткий кинжал. Вот только широченная улыбка на круглом лице была всё та же, светлая, знакомая, как и неукротимая безудержная радость, с которой Тук повис у Мерри на шее.
– Ты здесь! Ты в порядке! Как же я тебе рад!
Берегонд глядел на встречу друзей с улыбкой.
– Чудной же вы народец, – промолвил он. – Так пусть будет доброй ваша встреча! Пойду я, вернусь на свой пост.
– Спасибо тебе, друг Берегонд, – весело крикнул вслед Пиппин и повлёк Мерри за собой. – Пойдём. Думаю, неплохо тебе будет отдохнуть с дороги и хотя бы чаю горячего выпить.
Действительно, это было бы неплохо. Вслед за родичем Мерри прошёл в небольшую комнату с окном, выходившим на балкон, сел на кровать и молча следил за тем, как Пиппин выкладывает на стол незамысловатую снедь – хлеб, сыр и несколько яблок. Неугомонный Тук даже выскочил на минутку и тут же притащил откуда-то чайник, ещё курящийся кипятком.
– Давай же, ешь.
Мерри сел к столу и с жадностью накинулся на еду, тем более, что как раз последний его завтрак был одновременно и последней трапезой на пути к Гондору. Увы, не слишком-то потрапезничаешь на скаку, и кроме яблока у него и крошки во рту с прошлого утра не было. Пиппин заботливо нарезал хлеб и подливал чай, но с расспросами не приставал, не переставая, однако, болтать без умолку.
– Я так ждал, что ты приедешь, наконец! Негоже хоббитам расставаться! У меня сердце чуть из не груди выпрыгнуло, когда я услышал сегодня рога роханцев! Я тут всё спрашивал о тебе, Леголасе, Гимли, о Колоброде, но никто мне ничего толком не ответил. А Гэндальф сейчас всё время занят. От него теперь не то что слова, кивка не дождёшься. Но где все остальные?
– Арагорн и его дунаданы покинули отряд шесть дней назад, – ответил Мерри, отпивая чай. – Гимли и Леголас ушли с ними. Я, признаться, и сам не знаю, где они и куда направились. Говорили что-то о Тропе Мертвых и о предначертании. Я не очень-то понял.
– Тропа Мертвых? – переспросил Пиппин и потемнел лицом. – Странно как-то звучит.
Мерри допивал чай и слушал Пиппина. А тот вдруг начал говорить о путешествии в Гондор, о назгулах, о встрече с Денетором, последним Наместником Города Королей. Так Мерри впервые услышал истинный рассказ о страшной гибели Наместника в пламени погребального костра, зажжённого его же собственной рукой.
– Я присягнул ему на верность в честь памяти Боромира, – говорил Пиппин. – Но ты знаешь, ведь Денетор-то тоже знал о Кольце! И Боромир знал, он-то надеялся привезти его в Гондор. Денетор сам хотел обладать Кольцом. Они очень поспорили из-за этого с Гэндальфом. Даже поругались крупно. И ещё: Гэндальф сказал мне молчать о Колоброде, потому как тот может претендовать на трон.
– Неудивительно, – заметил Мерри. – Пиппин, ну разве ты не слышал ничего из того, что обсуждалось в Дольне? Арагорн – потомок Королей, построивших этот Город, и трон Гондора, надо полагать, по всем правам принадлежит ему. Как ты не понимаешь таких простых вещей?
– Теперь понимаю, – печально ответил Пиппин. – А знаешь ещё что: ведь Денетора свело с ума не Кольцо! Хотя, надо признать, старик уже был не в себе от горя и печали, но… Гэндальф уверен, что тот долгое время смотрел в палантир. Вот уж не знаю, чего он там видел, Врага ли, или Сарумана, и что именно лишило его силы и заставило разжечь тот проклятый костёр. Хотя, как вспомню сам, как я Его увидел, так самому дурно делается.
– Помнишь, как любил приговаривать Бильбо? Хоббиты – крепкий народец, что кремень, – подбодрил друга Мерри. – Нас так легко с ног не собьешь.
– Я не хочу об этом вспоминать, – сказал Пиппин: – Гэндальф тут тоже мне выговаривал, что меня спасла Туковская дурость, не иначе. Дескать, против неё оказался бессилен даже Враг, – Пиппин улыбнулся и сразу снова посерьёзнел: – Тут вслух не говорят, но я тоже видел, что Денетор сам желал со всем этим покончить, но ведь и сына он тоже хотел убить! Мне жалко Фарамира. Я как умел хотел ему помочь. Но ты знаешь, Мерри, ведь Фарамир видел Фродо! Их с Сэмом вместе. По ту сторону реки!
– Когда это было? – встрепенулся Мерри, рука его дрогнула, расплескивая чай.
– Около… трех недель назад.
– И что они? Что они делали? Куда пошли?
– Фарамир говорил, они держали путь к восточному перевалу. Кирит Унгол, так его называл Гэндальф. По тому, что я понял из разговоров, это единственный возможный путь в Мордор. И ещё: Горлум с ними был.
– Горлум? – воскликнул Мерри. – А это что за новости?
– Выходит, что он показывал им путь.
– Не нравится мне всё это, – сказал Мерри, отставляя чашку. – Горлум подлая скользкая тварь. Он запросто мог их завести в ловушку. Или более того – отдать Врагу.
– Мне тоже от этого не по себе делается, – ответил Пиппин. – Уже несколько ночей даже думать ни о чём не могу. С тех пор, как Тьма протянулась оттуда, с востока, всё чаще лежу без сна и думаю: как там они? Хоббиты не должны разлучаться! Мы вместе вышли из Шира! Так почему же они без нас ушли?
Мерри ничего не ответил.
– Сегодня перед восходом на меня вдруг такая тоска нахлынула, хоть волком вой, – продолжил Пиппин. – Точно сердце оборвалось. И стало очень страшно. Хотя здесь, так близко к этому проклятому Краю, многим страшно делается. Об этом говорить не хотят, но все знают.
– Перед восходом… – проговорил Мерри, глядя в окно. По счастью, с балкона видно было только реку и зелёные поля за ней. Перед рассветом Мерри тоже что-то снилось, и он проснулся в ранний час, дрожа всем телом, точно в лихорадке, и с рвущимся из горла криком. Уснуть он больше не сумел, и долго лежал в ожидании, когда рожки не протрубят побудку. С тяжёлым сердцем он ехал дальше, пялясь в ещё тёмный горизонт покрасневшими от слёз глазами, пока на востоке не зарделась далёкая заря, и не сверкнул стенами Белый Город.
– Ладно, ты поспи, – сказал Пиппин. – Ведь ты-то в отличие от меня и ночь, и день в седле провёл, а я пойду и всё-таки попытаюсь что-то разузнать. Вряд ли Гэндальф станет со мною разговаривать, но может кто-то что-нибудь о Колоброде знает. Или о Гимли с Леголасом.
Он ушёл. Мерри покачал головой, но забрался на кровать, укрывшись плащом. Против ожиданий он заснул в ту же секунду, как голова коснулась подушки. И проснулся уже только ранним утром, оттого, что рука Пиппина принялась трясти его за плечо.
@темы: Самый тёмный час, Кольца, Хоббиты, Сильмариллы, Фанфики